Роланд

Пустыня.  Огромные выжженные пространства. Раньше причиной опустынивания было изменение климата по вине человека. Сейчас пустыни около 70 процентов. И виной всему совсем не хозяйство. Свою роль сыграла и политика. Война. Третья мировая война. Огромный конфликт между Соединенными Штатами, Россией и Китаем. От этих держав мало что осталось. Америка раздробилась на маленькие государства. Штаты ведут войну между собой за ресурсы. Россия же по большей части была уничтожена. Сейчас это что-то вроде Сахары с небольшими оазисами-городами. Китай был раздроблен, останки державы как и штаты начали войны между собой, но в итоге полностью изничтожили друг друга . Остальные государства стали пылью на страницах истории. Каждая сторона переманивала к себе страны. Порой силой. С несогласными велись войны. В одних только Арабских эмиратах было около 20 фронтов.
Все вели войну со всеми. Политики и военачальники истекали слюной в попытках сразить противника. Ровно до тех пор пока в ход не пошли термобары, атомное и биологическое оружие. Только представьте - мгновение, и города уже нет. Там жили, любили и ненавидели, радовались и горевали. А теперь здесь ровная радиоактивная плешь. Бетон плавился и тек, плавились и текли людские кости, в мгновение плоть превращалась в пепел... Территории уничтожались, люди гибли в огне, огне внутреннем и внешнем. Чума и вирус Эбола не знают о пощаде. И что мы сейчас видим? Как я уже и говорил: пустыни.

Я шел по дороге. Одинокий. В своей извечной маске. Она была изготовлена из сплава титана и вольфрама одним местным умельцем. И в маске был скрыт подарочек: безопасно снять ее мог только носитель - лишь я знал, как это делается... Любая иная попытка снять маску разорвала бы на куски, как взломщика, так и носителя. Обычно никто не мог оказаться столь близко, что бы предпринять попытку деанонимизации. Я не спеша брел по пустоши. Вдалеке был виден приближающийся мотоцикл. Вскоре мы поравнялись. Мотоцикл Урал неопределенного года выпуска тюнингованый для тарана и боя железными листами, шипами. В люлке – РПК.

-Эй! Эй, ты в маске! – крикнул водитель мотоцикла. Разбойник, человек с дороги. Эти суки грабят людей, насилуют, а порой и отнимают жизни. Я остановился. Было видно, как бандюк и его товарищ пулеметчик облизали губы. Позади водителя кто-то сидел. И этот кто-то был привязан к разбойнику и сидел с мешком на голове. Я приготовился.

-Слышь, клоун, че тут шляешься?

-Тебя искал, - парировал я.

-Че?

Стелющимся шагом сдвигаясь в сторону, я выхватил один из своих двух клинков и метнул в грудь водителю. Бандитская тварь захлебнулась собственной кровью. Пулеметчик быстро направил ствол своего орудия на меня и дал очередь. Пули прошли по касательной, распоров левый бок. Выхватив свой ТТ, я выжал спуск.  Пуля калибра 7,62 оставила дырку во лбу врага. Я поспешно отвязал пленника от трупа и отошел с ним метров на двести от места боя. Человек отбивался от меня, я снял мешок. Пленником оказалась девушка примерно двадцати пяти лет. Русые волосы, зеленые глаза, тонкие черты лица. Она сидела и смотрела на меня. Видимо не могла отойти. Лишь после  десятиминутной игры в гляделки, она выговорила одно слово: «Кровь». При этом она показала пальцем на мой бок. Я посмотрел на него. Оттуда резво текла алая жидкость. Я зажал рану рукой.

-Ерунда, - заверил я ее, - сейчас пройдет.

Я пошел к мотоциклу. Вытащил из трупа свой клинок. Осмотрел все на предмет полезностей. В их числе: немного консервов, аптечка, топорик, канистра с бензином. Я вернулся к экс-пленнице. Уже вечерело. Нужно подлатать свое тело, накормить девушку, и обеспечить ее безопасность. После сопроводить до города. Я достал топорик, снял покрышки с мотоцикла и перенес к месту нашей ночевки. Резина была скинута в одну кучу, облита бензином и подожжена. Девушку я попросил пересесть на наветренную сторону, что бы не чувствовать запах от костра. К тому времени девчушка начала нормально говорить.

-Спасибо что спас меня, - робко произнесла она. Девушку трясло и она всхлипывала почти на каждом слове.

-Не нужно благодарить. Я лишь сделал то, что должен был.

-Как тебя зовут?

-Роланд, - ответил я.

-Это твое настоящее имя?

-Не совсем. Но предпочитаю, что бы меня называли именно так.

-Понятно. А я Диана. Ты, наверное, уже много крови потерял.

-Сейчас полечимся, - я ухмыльнулся.

Я расширил дыру на одежде, оголив больше кожи. Диану попросил не смотреть и закрыть уши. Она послушала меня. Клинок разогрет докрасна в пламени. Я закусил стержень в маске, сделанный специально на такой случай. Давай, раз, два, три. Клинок плашмя лег на рану. Я закричал. Это невыносимо. Кожа плавилась, покрывалась волдырями. Рана залилась эпителием и жидкостью. Несмотря на то, что данную процедуру я делал неоднократно, каждый раз она переносилась крайне тяжело. В глазах потемнело. Я упал во тьму.

Очнулся от того что меня трясла Диана.

-Что произошло? – спросил я.

-Ты потерял сознание. И кричал. Сильно.

-И долго я был в отключке?

-Недолго, минут 10.

Я бросил взгляд на рану. Она покрылась рубцом с ожоговыми волдырями. Я поднялся с земли и перевязал бок. После следовало подкрепиться. Я достал тушенку.

-Диана, тебе подогреть? А то вдруг не понравиться еда с запахом бензина и жженых покрышек?

-Подогрей. Мне уже не до запаха. Главное что бы теплая еда была.

Я вскрыл две банки и поставил у костра. Снял свой плащ и укрыл им девушку. Было видно, как она дрожала. Немудрено, одета она легко. Не по пустынному. Песок быстро нагревается и быстро отдает тепло. Сейчас около одиннадцати вечера, а вокруг достаточно холодно.

-Можешь снять маску? – спросила девушка.

-Если тебе так хочется, - я потянулся к крепежам на затылке. Несколько характерных щелчков и маска снята. Под ней серебристые волосы, голубые глаза, небольшая бородка и шрамы. Через левый глаз, благо само яблоко не было задето. Тонкий рубец от правой брови, идущий через нос вплоть до подбородка и бесформенный шрам на правой ноздре.

-Ты из-за шрамов носишь ее?

-Не только. Не хочу, что бы люди в нынешнем мире знали, как я выгляжу.

-И псевдоним для этого же?

-Да, - я попытался вывести разговор из этого русла – думаю, тушенка уже достаточно согрелась.

Я встал и проверил пищу. Все готово. Я передал банку Диане: «Осторожно, она горячая». Девушка накинула на ладони мой плащ и аккуратно приняла баночку. Достав из рюкзака две ложки, мы принялись есть. Расправившись с тушенкой, мы выбросили банки. К чертям экологию, планета и так изранена хуже некуда.  Я вытащил из закромов рюкзака пенку и спальник. Вручив все это Диане, сказал, что ей нужно поспать. Девушка согласилась, но хотела еще со мной поговорить. Я не стал возражать.

-Роланд, можно спросить, где ты живешь?

-Я живу в разных городах. Но ни в одном долго не задерживаюсь, поскольку ничто и никто меня там не держит.

-Звучит глупо, но можешь немного рассказать о себе?

-Что рассказать… Я родился незадолго до этой войны. Сейчас мне 30. Я еще успел застать тот мир, мир без ужаса, без страха. Потом началась война. Отец хотел спасти семью. Он записался на фронт. Погиб через несколько месяцев. Я долго буду помнить лицо матери, когда ей сообщили о гибели отца. Она плакала, билась в истерике. Мы постоянно переезжали, поскольку фронт двигался в нашу сторону. А потом пошло тяжелое вооружение. Вдобавок к нему химия и вирусы. Я помню эту безумную ночь, когда город стали обстреливать минами и забрасывать капсулами со спорами бактерий. Мы бежали из города, захватив лишь самое необходимое. Примерно через полгода умерла мама. Её сердце не выдержало произошедшего: смерть мужа, постоянный страх за меня и себя. Я выкопал для нее могилу. За неимением гроба я просто завернул ее тело в одеяло. Похоронив, я поставил камень на ее могилу, нацарапав гвоздем имя и годы жизни. Так можно сказать и повзрослел. Потом я начал скитаться по городам, нетронутым войной. Брался за работу, всякую что попадалась. Нужны были деньги на пищу. Жил, где приходилось: заброшенные строения, иногда на улице. Потом вырос, начал вершить правосудие в каком-то роде. Искоренять гадов, типа тех, что тебя похитили. Вот так и живу.

Диана сидела на пенке и с жалостью в глазах смотрела на меня.

-Я тоже своих родителей потеряла. Папа был банкиром. На жизнь мы никогда не жаловались. С началом войны усилились беспорядки. Моих родителей убили грабители. Я в это время спряталась в комнате, - Диана спрятала взгляд. - Мне до сих пор стыдно за это. Лучше бы я умерла тогда с ними.

Слезы полились из глаз девушки.  Руки, словно ставни, закрыли лицо.

-Слезами ты уже ничего не изменишь. Перестань, - я подошел к экс-пленнице и мягко, но решительно убрал руки от лица. Изумрудные глаза со слезами на ресницах, блестели при свете костра.

-Роланд, посиди, пожалуйста, рядом.

Я опустился на землю. Диана вытерла слезы. Мы просидели так примерно полчаса. После девушка обратила взор на мое лицо: «Как ты получил эти шрамы?»

-Я не думаю, что тебе будет действительно интересно. Скажу одно – в их происхождении нет ничего хорошего. Осколок, нож, и крюк, которым пытали.

Рука Дианы мягко скользнула по рубцу у глаза, медленно прошла по седому серебру волос, и остановилась на затылке. Мы сидели и смотрели друг другу в глаза.

-Зачем ты снял маску?

-Ты человек той эры. Как и я. Ты не подстроилась под мир, ты хочешь его подстроить под себя.

Слезинки снова выступили на глазах девушки.  Ее лицо резко подалось вперед и наши губы соприкоснулись. По телу прокатилась волна тепла и волнения. Казалось, что сердце выскочит. Я не испытывал такого драйва даже во время боя. Диана немного дрожала, я ощущал ее запах.  Губы и щеки горели. Слезы зеленоглазки размазались по моему лицу.

Диана оторвалась от моего лица и положила голову мне на плечо. Мы сидели и молчали. Я не заметил, как девушка уснула. Аккуратно уложил ее в спальник, сам стал охранять ее сон. Пустыня давно остыла, ветер буквально пронизывает до костей.  Я укрыл Диану плащом поверх спального мешка.

Следующим утром, я собрал наш импровизированный лагерь.

-Куда мы пойдем? – спросила Диана.

-В ближайший город. Что тут у нас рядом? Новая Уфа?

-Ага, тогда идем.

Солнце начинало раскалять пустошь. Плащ, уже привычно, был отдан Диане – я ведь не хотел, что бы ей напекло голову. Да и ветра тут сильные. Маска вернулась на мое лицо.  Мы говорили обо всем и одновременно ни о чем. Продолжали тему нашего прошлого, философствовали о том, какой был бы мир без этой войны. 

На горизонте появилось несколько точек, стремительно движущихся к нам.

-Диана, спрячься.

-Что?

-Я сказал спрячься. Накинь на себя плащ и присыпься песком.

-Но…

-Никаких но. Быстро!

Я достал свой ТТ. Объекты двигались к нам, Диана со слезами засыпала себя песком.  Этими точками оказались два мотоцикла и автомобиль. Естественно с оружием и естественно с врагами. Транспорт остановился в 20 метрах от меня. Оттуда высыпались семеро. Один остался на пулемете в машине.  От грабителей смутно слышалось: «Это тот ублюдок, что валит моцики пацанов».  Я приготовился, бандюки открыли огонь. Я передвигаясь короткими перебежками, опустошал магазин пистолета. Двое противников готовы. Разрывная пуля попала мне в кисть, раздробив кости. Болевой сигнал пронзил мозг, ТТ упал на остатки асфальта. Выхватываю свой клинок, держу в левой руке и продолжаю движение. Один из врагов выстрелил куда-то мне за спину.  До моего уха долетел крик. Обернувшись, я видел Диану. Она лежала на песке, ее живот был окровавлен.  От злобы и горя я закусил стержень маски, слезы покатились из глаз. 

-Сссука…

Я побежал, изо всех сил, перестал чувствовать боль в руке, вернее в ее ошметках. Пули начали активно превращать тело в дуршлаг, но я впал в шок и боли не ощущал. Перекошенное в ужасе лицо стрелка, убившего Диану, брызнувшая кровь из сонной артерии другого урода. Меня пересекла пулеметная очередь.  В сознании помутилось. Я упал навзничь. В горле вкус крови. Пули прошили живот и грудь. Тупая, давящая боль навалилась на иссеченное тело. Теперь ощущался не только вкус крови, но и она сама – из перебитых дыхательных путей алая жидкость выходила через рот. Я захлебываюсь. Бандитская сволочь подошла ко мне.

-Ну что? Добегался? Теперь ты труп, как и твоя баба, - он пнул меня в бок, - Нравится? А теперь вспомни, как ты наших убивал.

В голове смешалось все: Диана, мои поступки, моя жизнь, мысли о том, сколько таких уродов я убил, и что теперь умираю сам.

Пальцы левой руки медленно потянулись к маске и влезли в ее глазницы. Резким движением, если его так можно назвать, я сорвал ее. Захлебываясь кровью, я улыбнулся в лицо моему врагу и сказал лишь одно слово: Диана.

Вспышка прорезала сгущающуюся в моих глазах тьму.  Я успел подумать: «Маска отомстила за меня». Рецепторы ощутили резкий жар, мое тело разнес в клочки огонь.